На Запад - Никита Никисс

В течение последующих двух недель я каждое утро доезжал до самой последней улицы Оушен Сити, номер сто сорок пять и, курсируя между разными заведениями в поисках работы, медленно двигался в сторону первой улицы, но работы для меня нигде не было. Очень скоро все краски начали принимать свой обыденный унылый тон. Я начал сомневаться в своей пригодности хоть к чему-нибудь в этой стране. Моя гордыня ломалась под гнетом обстоятельств, причиняя мне боль. К этому моменту нам подвернулось жилье. Ребята, которые там проживали, могли предложить нам только место на полу в общей кухне, но выбирать не приходилось. Купив надувной матрас, мы перебрались в наш новый временный дом. Самое тяжелое для меня в то время было видеть, как Алёна переживает за мои неудачи, и больше всего я боялся, что она потеряет веру в меня.

Отчаявшись найти работу в Оушен Сити, я отправился в соседний штат Дэлавер, в Рехобот-Бич. Выполняя все те же маневры с поиском работы, удача никак не хотела идти ко мне навстречу. Уставший и голодный, я возвращался на автобусную станцию, чтобы вернуться обратно в Оушен Сити. Мое внимание привлек почти беззубый ветхий старикашка, спокойно разгуливающий вдоль дороги в роли живой ходячей рекламы. Спереди и сзади на нем висели два планшета с рекламой каких-то услуг.

– Ты ищешь работу? – спросил он меня. Я положительно кивнул головой. Старик протянул визитку и сказал:

– Позвони по этому номеру, будешь работать, как я. Поблагодарив его, я отправился в Оушен Сити.

И вот, облаченный рекламными планшетами, я стоял на обочине дороги в Рехобот-Бич и отсчитывал секунды, минуты и часы. Роберт, коротко стриженный, хромающий на одну ногу и от этого пользующийся костылем супервайзер, обещал мне за шесть часов сорок долларов. Из проезжающих мимо авто то и дело высовывались розовощекие подростки, свистя и выкрикивая: «У тебя отстойная работа», но мне было все равно, я был рад любой возможности заработать хоть сколько-нибудь денег. В конце дня Роберт забирал меня и старика с дороги и развозил по домам. Запаса моей удачи хватило на два дня: Роберт двигался с этой рекламной кампанией дальше, в глубь страны.

Заработав свои первые восемьдесят американских долларов, я немного воспрянул духом. В это время хозяин дома, где у нас было место на полу в общей кухне, попросил больше здесь не размещаться и убраться по-хорошему: дом был слишком переполнен. В этот же день мы нашли новый вариант жилья и, собрав свои скромные пожитки, перебрались на Тридцать вторую улицу в белый, квадратный, неказистый двухэтажный дом. Уровни не пересекались между собой и имели каждый свой вход. Мы разместились на первом этаже. Три небольшие комнаты, маленькая кухня, еще меньших размеров ванная комната и гостиная были изрядно уставшими от студенческих набегов. На нашем этаже жили около пятнадцати человек. В комнате, где нам предстояло жить, стояли две двухъярусные кровати. Нас ждала нижняя полка одной из них. Комната располагалась в самом центре дома и из-за своего расположения в ней не было ни окон, ни вентиляции. Она была проходной между кухней и другой комнатой. Когда температура воздуха за окном перевалила за сто градусов по Фаренгейту, или почти сорок по Цельсию, стало понятно, с этим надо что-то делать. Мы купили большой, почти промышленный вентилятор и под его рев нам снились сны о возвращении домой. Самое главное, нас больше никто никуда не выгонял, у нас было свое спальное место и, засыпая в обнимку с Ангелочком, я верил, что теперь все будет хорошо.

VII

Через несколько дней в свежем номере местной газеты я увидел объявление: «Требуется посудомойщик в ресторан». Недолго раздумывая, я позвонил и договорился о встрече. Проехав около тридцати минут на автобусе с одной пересадкой и пройдя около получаса по раскаленному шоссе, я был на месте.

– Опыт есть? – спросил меня весьма упитанный менеджер заведения по имени Фред.

– Есть… немного, – улыбаясь, ответил я.

Долгие поиски работы научили меня главному: лучше сказать, что опыт есть, даже когда его совсем нет, и отработать несколько дней, чем сказать, что его нет и отправиться домой. У нас в семье было правило: кто готовит, тот не убирает, а как правило, готовила мама, значит, мы с братом по очереди мыли посуду, так что опыт на самом деле был, просто масштабы не те.

В зале царила атмосфера праздника, легкий джаз и нежное кремовое освещение наполняли ресторан уютным теплом. На кухне были совсем другие декорации. Плоский свет, суетящиеся повара, блестящие металлические столы, ножи, кастрюли, сковородки, все это было больше похоже на медицинский кабинет, где кому-то делали сложную операцию. Сухой и довольно бодрый старик быстро управлялся с грудами грязной посуды, то и дело отправляя новые партии в жерло дышащей паром посудомоечной машины. Он-то и должен был меня всему научить.

– Когда приносят грязную посуду, остатки пищи выбрасываешь… Вот так ополаскиваешь и укладываешь на корзину, а если еда сильно прилипла, отмываешь ее вот такой губкой… Кастрюли и сковородки моешь всегда первыми, на них готовят. Для них используй вот эту металлическую щетку, но не вздумай мыть ею посуду, поцарапаешь фарфор. Когда корзина заполнится, отправляешь ее в посудомойку. Включается, выключается так… Мыло и химия вот там, следи, чтобы не закончились. Когда вынимаешь посуду из машины, она очень горячая, бери осторожно, разобьешь – заплатишь… Кружки складываешь туда, стекло на бар… Приборы туда, большие блюда сюда, маленькие туда… Кастрюли и сковородки сюда… Корзины с мусором три на кухне, одна в баре, наполняются – меняешь. Мусор вытаскиваешь на улицу в металлический контейнер. В баре следишь за льдом. Он должен быть льдом, а не водой и его должно быть всегда много, лежит он там… Твое рабочее место должно быть всегда чистым, после работы вся кухня должна быть чистой, вот ведро с тряпкой… Всё запомнил… Удачи, приятель…

Через пятнадцать минут после быстрого боевого инструктажа я летал по кухне, расставляя чистую посуду по полкам. Работа начиналась в двенадцать часов дня, но самое пекло наступало ближе к вечеру, бизи тайм, с шести до двенадцати ночи. Очень скоро мои руки стали напоминать ежовые рукавицы. Ногтей почти не осталось, их съела металлическая щетка. Орудуя ею, никакие перчатки не спасали, они превращались в лохмотья после первой же грязной кастрюли.

Отработав неделю, я нашел новое место. Узнав об этом, Фред очень сильно на меня разозлился и, выписав чек на меньшую сумму, чем я на самом деле заработал, послал меня на все четыре стороны. Я пошел в ту сторону, где можно было обналичить чек.

– Можно ваш паспорт, – вежливо попросил меня сотрудник банка.

– Да, пожалуйста.

– Вы хотели бы обналичить этот чек?

– Да…

– А вы знаете, что он выписан на другого человека?

– Эээ… нет…

Откуда мне, мальчику из Сибири, было знать, как должен выглядеть чек и что в нем должно быть написано. Это был первый чек в моей жизни. Широко шагая и негодуя внутри себя, я шел обратно в ресторан. Фред, завидев меня издалека, распахнув двери, выбежал ко мне навстречу, готовясь к схватке, он все знал.

– Это не мое имя… Вы же знаете, как меня зовут…

Фред выдернул чек из моих рук:

– Стой здесь…

Через несколько минут он вернулся с исправленным чеком и, швырнув его мне, сказал:

– Если я тебя еще раз здесь увижу, я вызову полицию и не вздумай шутить со мной!

Я точно не знал, чего он испугался и почему был так зол на меня, но, видимо, сейчас такой грозный и в то же время жалкий, этот человек просто как зеркало отражал внутренний хаос, царивший в моем сердце.

VIII

Следующим местом работы стал парк развлечений «Веселый Роджер». Главной моей задачей было усадить, пристегнуть, включить, выключить, отстегнуть. Я курсировал между своими аттракционами: «стела», «сетка», паровозики, «вихрь», «дикая мышь» и вспоминал, как я тоже любил в детстве кататься на этих забавных средствах передвижения, и это волнующее ощущение, когда неведомая сила поднимает тебя вверх и опускает вниз. В нашей якобы взрослой повседневной жизни все эти горки остались, но мы к ним так привыкли, что, пытаясь взлететь всё выше, падаем всё ниже.

Свой наступивший день рождения я встретил здесь, среди детского смеха и ярких огней. Под вечер, когда натиск маленьких искателей приключений немного остыл, мы с Алёнушкой тоже впали в детство и получили свою порцию счастья, но как однажды кто-то выключил рубильник детства, так и сейчас.

Пришел новый день и «Веселый Роджер» перестал мне улыбаться. Я проработал около месяца, и на мое место, которое оказалось совсем не моим, возвращался законный представитель. Это был необъятных размеров молодой человек, не помню его имени, но думаю, имя Боб подойдет. Боб вернулся из отпуска, и вероятно, даже не заметив, вытолкнул меня обратно на обочину безработицы.